отошел к посторонним владельцам, и мы также готовы уйти: благодарим за хлеб-соль! Но хотим сказать еще одно слово: у хана много было жен и наложниц: пусть верно разведают, нет ли которой-нибудь из них, беременной; если будет такая, то мы не отложимся и останемся на своем месте до разрешения ее от бремени». Выслушав сии слова, ханша сказала: «Из других жен нет беременной, а я уже третий месяц ношу во чреве». Услышав это, уйгуры остались при орде; найманы, прежде сего оставившие орду, когда услыхали слова ханши, не стали искать себе других начальников, воротились к орде, хотя и не входили в сношение с ней. Другие же поколения перешли к другим владетелям и сделались слугами их. По прошествии шести месяцев ханша родила мальчика и ему дали имя Ядигер. Тогда уйгуры послали человека к отошедшим людям, сказав ему: «Обойди всех их и проси у них даров за радостную весть». Этот человек сначала ходил к найманам, и они дали ему в подарок карего с лысиной коня. Когда они опять прикочевали к ханской орде, мать взяла своего новорожденного сына, принесла его в отцовский приемный шатер и посадила его на переднем месте. По понятиям монголов, левая сторона почетнее правой: потому что сердце есть царь в государстве тела, а сердце Бог устроил в левом боку. Уйгуры, принимая найманов как гостей, посадили их на левой стороне выше себя. По этой причине найманы и в нынешнее время садятся выше уйгуров. После сего и нукеры, бывшие при отце его, охотно пришли к нему. Они – слуги хана при дворе его, они одежда; а найманы и уйгуры – ворот и рукава… Тот и другой из этих народов говорил: «Я – карачий сынам Ядигера!» Смысл этих слов такой: на узбекском языке сказать: «карачи» значит сказать: «наблюдай, что хорошо или худо, что придет или уйдет, что беспокоит или не беспокоит, не передаваясь ни на чью сторону».
Ядигер-хан благополучно вырос. У него было четыре сына: первый Берке, второй Абу-лек, третий Аменк, четвертый Ияк.
Имя Аменк на монгольском языке, который в это время еще не совсем был забыт, имеет такой смысл. Слово душа на арабском языке джан, у таджиков – гюш, у узбеков – тын, а у монголов – амен. В имени Аменк буква к, прибавленная к амен, выражает уменьшение; узбеки выражают это уменьшение приложением к слову частицы гна, иногда гня; так, для означения малой лошади, которая зовется am, они говорят атгна (лошадка), а о небольшом человеке они выражаются кшигня (человечек) от кши (человек). Потому слово Аменк значит душенька. Но обратимся к тому, о чемь мы говорили.
Старший сын Ядигера, Берке-султан, был весьма бойкий, храбрый витязь. Говорят, что Господь Бог дал ему цельную грудь. В теле человеческом между суставами костей есть хрящи, а у него не было хрящей; у него грудь была без суставов, как бы одна доска. Берке-султан был современником Абуль-Хаир-хану; когда Берке-султан был в юношеских летах, Абуль-Хаир-хан был в старческих годах, а потому оба они жили в одно время.
В Мавераннегре Абу-Саид-мирза, потомок Тимур-бека, убил одного из своих братьев, Абдуллатифа-мирзу, и сделался обладателем юрта. Сын Абдуллатифа-мирзы, Мирза-Мохаммед-Джукий бежал и пришел к Абуль-хаир-хану. Жена Абуль-хаир-ханова была младшая сестра Абдуллатифу и тетка Мирзе-Мохаммеду-Джукию. Когда он жил несколько времени при дворе хана, пришел из Мавераннегра человек с известием, что султан Абу-Саид-Мирза из Самарканда отправился в поход в Хорасан, а из него предположил идти в Мазандеран. Получив эти вести, Мирза-Мохаммед-Джукий стал просить у хана помощи. Хан пригласил Берке-султана, сказав ему: «Мирза-Мохаммед-Джукий просит у нас помощи, но в моих сыновьях и младших братьях нет такого, который мог бы совершить это дело. Ты также сын мне: выступи со своим войском, с твоим я соединю и свое войско». Берке-султан согласился на слова хана, и, взяв с собой Мирзу-Мохаммед-Джукия, с тридцатью тысячами человек отправился в поход и вступил в область Ташкенд. Джагатайский народ, который, быв отлучен от Джукия и его отца, был только полусердечно расположен к Абу-Саиду, тяготясь виной, передался Мирзе-Мохаммед-Джукию. Тогда он вступил в город Ташкенд; от него пошел к Шах-рухие и взял ее. Отселе, переправясь через реку Сыр, пошел к Самарканду. Абу-Саид-мирза, уходя в Хорасан, в Самарканде оставил вместо себя эмира Мозайяда, потомка Аргунова. Он с людьми, ему покорными, вышел из Самарканда, построился в боевой порядок и вступил в сражение. Берке-султан поставил в центре Мирзу-Джукия с джагатайцами, сам стал на левом крыле, а войско Абуль-Хаирово, под начальством Пешкенд-углана, поставил на правой стороне и вступил в битву. Всевышний Господь возвысил руку Берке-султана, а знамя Мозайяд-Аргуна уронил. Битва происходила вблизи города; поражая мечом джагатайское войско, они преследовали его до городских ворот и возвратились. Эмир Мозайяд спасся от руки и вошел в город. Он поставил стражу в воротах и в башнях города, приготовил снаряды для защиты в случае осады и отправил в Хорасан к Абу-Саиду-мирзе письменное донесение о своих обстоятельствах. Абу-Саид-мирза, прочитав донесение, дал приказ, чтобы хорасанское войско собралось в скорейшем времени. Когда оно собралось в больших силах, он отправился с ним к Самарканду. Мохаммед-Джукий-мирза вступил в Куфейн и Керминю. Все области Мавераннегра, кроме Бухары и Самарканда, покорились Мохаммед-Джукий-мирзе; он во всех их поставил даруг. В это время получена весть, что Саид-мирза с большим войском пришел к Балху. Услышав об этом, все, большие и малые, в общем заседании, составили совет. Берке-султан свазал: «Слава Богу, Ташкенд, Туркестан и Мавераннегр в нашей власти! Сильное войско, узбекское и джагатайское, с нами; для нас ниоткуда нет опасности. Пойдем на берег реки Аму, не дадим врагу перейти чрез нее; если перейдет сюда, сразимся с ним!» Джагатайские беки говорили: «Воротимся отселе и уйдем за реку Сыр, и остановимся в Шах-рухие. Мавераннегра мы не убережем, довольно для нас, если удержим за собой Туркестан и Ташкенд». Мохаммед-Джукий-мирза признавал благоразумным мнение Берке-султана; но не мог перемочь слов своего народа, а потому от Кермини он пошел прямо к Шах-рухие. Карайманы джагатайские вообразили, что он бежит, не имея сил противостоять Абу-Саид-мирзе, и в тот же день отделились от него и перешли на сторону Абу-Саида. Берке-султан гневался за то, что не приняли его совета. Увидев, что из джагатайцев не осталось с ними ни одного человека и что весь Мавераннегр принял сторону врага, он дал своим чиновникам приказ выступить войску в обратный путь. Поспешили дать его через гонцов; в продолжение трех дней согнали, сколько могли, скот, навьючили, сколько могли, багаж, и Берке-султан возвратился домой. Мохаммед-Джукий-мирза пошел в
